«Крем сода», тима ищет свет и прочий мрак
Тейк недели — внезапно про Кортни Лав
Clark. Кажется, вот он, Главный Электронный Альбом, а не Overmono. Британский электронщик Кларк, который мне нравится тем, что никогда не выпускает одинаковых релизов, впервые запел. Помочь ему с пением вызвался Том Йорк, в итоге альбом звучит как сольник Йорка, записанный с каким-то выдающимся электронным музыкантом калибра Джона Хопкинса — ну или вот Кларка. Абсолютная красота, величественная и возвышенная. Ближе к концу, правда, у Кларка очевидно кончаются новые идеи, но тут и повторения старых достаточно.
Arlo Parks. Инди-певица Арло Паркс сочиняет что-то между фолком и соулом про свою уязвимость, хрупкость, любовь и еще раз про любовь. У Арло уже был прекрасный дебютный альбом, получивший кучу премий, второй — более интимный и приземленный, меньше похожий на какую-нибудь Джорджу Смит, и больше на Фиби Бриджерс (с ней и фит имеется, но проще назвать тех, с кем она еще не фитовала), то есть меньше соула, больше инди. Любимые треки пока что — I’m Sorry и тот самый фит с Фиби.
CREAM SODA. Главные в России по грустному дэнсу записали альбом с новой вокалисткой Алисой Стяжковой, которая добавляет музыке «Крем соды» этнических интонаций — то есть только улучшает одну из лучших русскоязычных поп-групп. Альбом, конечно, невозможно воспринимать вне контекста смерти Димы Новы, одного из создателей «Крем соды», и без того минорная музыка кажется более трагичной, чем она на самом деле есть. И от этого скиты комика Рустама Рептилоида звучат максимально неуместно и чужеродно и лично для меня сильно портят и музыкальную картину альбома, и его повествование.
Ponomarev Obrazeena Massacre. Антивоенный аудиотерроризм от саксофониста Антона Пономарева и нойз-гитариста Антона Образины с довольно невероятным соавтором — Масами Акитой, которому Пономарев просто написал с предложением поколлабиться, а тот просто согласился и заколлабился. А еще настоял на том, что трек с его участием будет называться Anti-war music. Жанрово это человеколюбивый импровизационный шум, хорошо прочищающий голову и дающий выход гневу.
тима ищет свет. Грустный клоун Тима поет о сошедшем с ума мире, о любви в этом мире, о мире, где смерть, убийства и война — абсолютная норма. В этом мире любовь живет в одном пространстве с супом, сваренным в черепе, и мне этот мир совсем не нравится. Не нравится он и Тиме, но Тима на него смотрит, примеряет образы людей, соглашающихся на правила этого мира. Интересно, что выпускает все это лейбл крупного сотового оператора.
Фея нервных окончаний. Ответка Тиме из преисподней — альбом хараборвского проекта «Фея нервных окончаний» примерно о том же и по форме, и по содержанию, только грязнее, мрачнее, жестче, обрывочнее и страшнее. Бред человека, который даже не пытается защититься от безумия окружающего мира, а просто выдает фразы, которые приходят в ум, глядя на все это. Плюс жесткий звук, которому один шаг до аудиотеррора (и, кстати, можно было бы этот шаг совершить). Впечатляющее музыкальное повествование, «Ебанина недели».
Ambidextrous. Московский электронщик Ник Завриев, которого я слушаю и читаю столько, сколько себя помню, экспериментирует с краут-роком и выдает довольно захватывающий альбом-настроение, в котором вроде ничего особенного не происходит, но и выключить его, пока не дойдешь до конца, не выходит.
Макет. Эмо-панк в духе «Великов для Афганистана», хорошо записанный и сыгранный, мелодичный и неконкретный. Можно просто слушать риффы, выхватывать отдельные строчки и не фокусироваться на целом — то есть примерно так мы обычно слушаем англоязычную музыку. Этим и подкупает, своей легкостью и необязательностью.
Тейк недели: нам надо поговорить о Кортни Лав
В этой рубрике я пишу на всякие околомузыкальные темы, которые мне по тем или иным причинам интересны. Сегодня — про Кортни Лав.
«Я хочу собрать группу. Источники вдохновения — Big Black, Sonic Youth и Fleetwood Mac», — такое объявление можно было найти в местном музыкальном зине в Лос-Анджелесе в 1988 году. Объявление написала Кортни Лав, ей тогда было 24 года. За плечами – роли в фильмах Алекса Кокса («Сид и Нэнси», «Прямо в ад»), опыт жизни в Новой Зеландии и Англии (где она сейчас и живет), работа в стриптизе в Японии и США, исправительное учреждение для несовершеннолетних преступниц и множество других деталей биографии. Половина из них наверняка выдуманы: фактчекать Кортни дело неблагодарное.
Она родилась в Калифорнии в семье психотерапевтки и роуди The Grateful Dead. Еще до знакомства с Кобейном Кортни была вполне самостоятельной звездой андеграунда с претензиями на мировое доминирование: панк, как раз поднимавший голову в середине восьмидесятых, виделся логичным выходом на это доминирование. У них было много общего с Куртом: оба мечтали о славе (Кортни только этого не стеснялась), оба любили не только панк, но и поп-музыку, и мечтали писать песни, которые будут слушать не десятки, а миллионы. И у обоих получилось.
Карьеру Кортни часто связывают с успехом Курта. Да, конечно, когда ты выпускаешь альбом (великий!) под названием Live Through This через несколько дней после смерти главной рок-звезды 1990-х, которая по совместительству была твоим мужем, к этому альбому, конечно, будет приковано внимание. Особенно если учесть, что музыкальная пресса (а следом и фанаты) открыто спекулирует, что это именно ты, Кортни, довела его до самоубийства. А еще разгоняет теории заговора, что все твои лучшие песни написал твой трагически погибший муж (он помог написать один би-сайд для Hole и спел бэки в паре песен, не более).
Что в случае Кортни, что в случае Курта все становится ясно по их первым альбомам. В недавнем интервью подкасту 60 Songs That Explain The 90s о Smells Like Teen Spirit (послушайте, там потрясающий поток сознания) она рассказывает иную историю: на правах старшей и куда более опытной в жизни персоны это она, скорее, была ментором Кобейна, такое же ощущение складывается и по архивным домашним записям из их жизни.
Так вот, первые альбомы. На Bleach была одна песня, говорившая наглядно о будущем величии — About A Girl. На Pretty On The Inside таких намеков тоже немало: рефрены в титульной песне и в Teenage Whore наглядно показывали, что одним только нойз-роком амбиции Кортни не ограничатся. В панк она наигралась, одного альбома хватило, Ким Гордон уже спродюсировала ей альбом, теперь настало время двигаться в сторону Fleetwood Mac.
Live Though This был ее Nevermind: альбом, который соединял мелодику поп-музыки и агрессию панка, который раскрывал ее как сильного сонграйтера, способного превращать свою (довольно неординарную) жизнь в песни, которые хочется орать, не понимая в них ни строчки. Или пару строчек. Или всю песню целиком со всем контекстом.
Насколько важно для великой композиции Violet знать, что она об отношениях с Билли Корганом? Которые, надо сказать, несмотря на строчки «Когда они получают то, что хотят, то больше не хотят этого», продолжались в той или иной форме десятилетия. А строчку The Killer In Me Is The Killer In You придумала именно Кортни в письме к Билли? Важно это? Ну, да, но куда важнее орать под кассету Hole «Давай, иди, забери у меня все, я хочу этого», разрываясь от эмоций по поводу краша, который поматросил и бросил.
Песню Miss World мы тоже воспринимаем как рассказ о своей личной драме, таблетки не помогают, все плохо, ложусь в гроб такая красивая (или красивый), умру вот вы поплачете. А если вспомнить, как пресса относилась к Кортни, то песня выглядит совсем иначе: Лав играла роль страшилки, вот вырастешь, не дай бог станешь такой же шлюхой, и она поет — ну, да, я мисс Мир, я больше, чем все на свете, вы все ждете, что я умру, так я сама лягу в гроб красивая на своих условиях. Miss World еще и об этом — в моих глазах. Любая великая песня всегда обо всем на свете. И это качество было, конечно, у Кобейна: о чем вот Smells Like Teen Spirit? Однозначного ответа не знал даже Курт.
Однажды я дважды за неделю услышал кавера на Doll Parts от молодых лондонских групп. Примерно в то же время вышел альбом Оливии Родриго с обложкой, однозначно отсылающей к обложке Live Through This. Родриго, Бриджерс, Тейлор Свифт и многие-многие другие женщины сейчас бегут, потому что Кортни в девяностых шла — и показывала, что хочет и может завоевывать мир на своих условиях, будучи такой «неудобной женщиной» (а общество учит быть максимально удобной).
Кортни хотела быть как ее рок-кумиры: Мориссон демонстрировал член, Кортни показывала грудь, но не для того, чтобы порадовать мужиков в толпе, а чтобы их смутить. Это жест не сексуальный (в понимании сексуальности как удовлетворения мужских запросов), а оскорбительный, провокационный, на своих условиях. Басистка группы Maneskin, главных косплееров рок-музыки, никого теперь не смущает с подобными выходками.
Она всегда занимала больше пространства, чем можно было — и наслаждалась этим. В том подкасте, который я упоминал выше, Кортни признавалась: никакого синдрома самозванца у нее никогда не было, она всегда считала, что круче всех на свете. Она, конечно, была права — мало кто пишет такие песни, как Кортни, мало кто обладает таким сильным голосом и умением складывать слова в мелодии.
И кажется, что сейчас Кортни получает заслуженное признание — не как безумная бунтарка, а именно как настоящая рок-звезда с большой буквы, одна из последних такого калибра (сейчас другое время, звезды другие), без поправки на то, что она женщина, которая ведет себя так, как женщине якобы вести себя не подобает. И будь она мужчиной, не факт, что главной рок-звездой девяностых мы считали бы Курта.