bdrmm, The Japanese House и трэп-метал

Тейк недели — про то, как странно наш мозг воспринимает музыку

The Japanese House. Japanese Breakfast из Америки, Japanese House — из Британии, обе они пишут похожую музыку, но сегодня мы о британской исполнительнице, которую зовут Эмбер Бейн. Великолепный тихий альбом о расставании — о всех его стадиях, начиная с той, когда вы все еще общаетесь, и лично вы переживаете отдаление смертельной болью, а партнерка (Эмбер квир-персона) кидает вам неоднозначные намеки на то, что некое будущее все еще возможно, хотя, конечно, его уже не существует. Если бы группа boygenius создавалась бы в Великобритании, Эмбер в ней бы пела (занимая роль Люси Дакус). 

Dipiphany. Я не понимаю, почему узнаю о новом альбоме певицы Dipiphany из русскоязычного пресс-релиза, а не из статьи на NME или «Стереогаме», и почему у нее 4 тысячи, а не 4 миллиона ежемесячных слушателей в спотифае. Великолепно сочиненный, записанный и спетый «грустный поп» в духе всех моих любимых певиц вместе взятых с текстами про душевную боль. ‘Read lyrics ir don’t listen at all’, написано у нее в профиле, но они и так воспринимаются на слух: Dipiphany поет с позиции одиночки, отчаявшейся найти близкую душу, обжегшейся на доверии не раз, но все равно с головой ныряющей во влюбленность. 

Grian Chatten. Мужчины в 28 лет такие: у меня нет депрессии, а потом берут и записывают сольный альбом об одиночестве, отношениях, которые не складываются, и смерти. Именно таким вышел сольный альбом Гриана Четтена, вокалистка одной лучших современных рок-групп Fontaines D.C. Альбом лишен ярости Fontaines, песни совсем иначе сочинены — это в меньшей степени поэзия, а в большей просто искренние размышления про жизнь в простом музыкальном оформлении. Не обязательная программа, но помогает стать ближе к любимому певцу. 

Kito Jempere. Электронный музыкант из России, который настолько вышел за пределы России, что его альбом постит в своем инстаграме Хидео Кодзима. Новая работа Кито — это крайне разнообразный сборник англоязычной и инструментальной музыки, жанрово варьирующийся от Тома Йорка (его роль играет швед Адам Эвальд), до хип-хопа и этно-даунтемпо (Light, Kabwato). Ощущение цельности от такой пестроты пропадает — и это главный недостаток, в остальном максимально впечатляющая запись, особенно тот самый первый трек.  

bdrmm. Группа, которая одновременно пытается быть радиохедом и май блади валентайном, на своем втором альбоме ближе к радиохеду. Нравится карьерный трек brdmm: после успешного и обласканного критикой дебюта они не пошли на мейджор, а стали выпускаться на лейбле Mogwai, своих кумиров. 

Lil Uzi Vert. Релиз, который много обсуждают из-за кавера на System of a Down с автотюном (песня называется CS, она похожа на караоке), интересен не этим, а все более и более стирающейся гранью между тяжелой гитарной и тяжелой трэп-музыкой: рэперы давно взяли на вооружение мош, теперь они играют с Bring Me The Horizon (а вот этот трек у Лил Узи Верта топ), ничего необычного, все логично. Забавно, что предыдущая попытка скрестить рок и рэп сам рэп никак не изменила, в отличие от рока, а тут обратная история, трэп в металкор не проникает, а наоборот — запросто. Приятный альбом. 

Тейк недели: как мы слышим музыку

В этой рубрике я делюсь всякими интересными мне наблюдениями о музыке, ее потреблении и производстве. Сегодня — про мозг и музыку.

Исследователь человеческого мозга и великолепный писатель Оливер Сакс написал об этом целую книгу Musicophilia, в которой разбирает особенности восприятия звука. Книга крайне увлекательная, но поначалу кажется просто сборников патологий: примерно пятая ее часть посвящена людям с клинической формой «заевшей музыки». А вот дальше начинается самое интересное, так что если будете читать, имейте в виду — рассказы про женщину, у которой в голове вечно звучит классика, можно пропустить. 

Мы все рождаемся с очень хорошим музыкальным слухом. Музыкальный слух бывает относительным (у вас, скорее всего, такой), и абсолютным (у вас такого, скорее всего, нет), и ни один, ни другой тип напрямую не связан с талантом к музыке. Относительный слух — это когда мы  мы понимаем разницу между нотами, можем услышать, какая нота выше, а какая ниже, с высокой долей вероятности повторить услышанную мелодию или просто узнать ее, сравнив у себя в голове с уже услышанной. 

Абсолютный — это когда вы точно знаете, как называется нота, которую вы прямо сейчас услышали. И такая история — довольно большая редкость. К примеру, когда я учился в музыкальном колледже, на 150 музыкантов, с которыми я плюс-минус постоянно контактировал, не было ни одного человека с абсолютным слухом. Зачастую для людей с абсолютным слухом одни и те же ноты в разных октавах звучат по-разному, а одна и та же песня, сыгранная в двух разных тональностях, может радикально отличаться. Большинство из нас никакой особой разницы не заметят, разве что отметят, что вокалист поет выше или ниже. Собственно, для этого чаще всего и транспонируют песни — чтобы петь удобнее было. Для людей с абсолютным слухом ля минор звучит совсем не так, как до минор, а мне в целом все равно: минорная тональность, одно и то же настроение. 

Самое удивительное, что такой слух не дает никаких радикальных преимуществ для музыканта: есть множество гениальных исполнителей со слухом относительным, есть люди, которые обладают абсолютным слухом, но совершенно не врубаются в музыку и не обладают никаким талантом к ее исполнению. Конечно, гораздо проще «схватывать» песни на лету, но и относительный слух прекрасно с этим справляется. 

А самое главное, что вот этот вот относительный слух — он у всех разный. Да и восприятие музыки в целом тоже. Есть такое понятие — amusia, неспособность слышать музыку в принципе. У Сакса описаны несколько подобных историй, героиня одной из них всю жизнь живет, не понимая, что такое музыка. Для нее это какое-то скрежетание, не более. Она понимает ритм, понимает тексты, говорит она абсолютно нормально — то есть высоту звуков она тоже понимает. А вот все вместе не складывается. Нечто подобное испытал однажды и сам Сакс: он ехал в машине, слушал классику по радио, и вдруг она превратилась в бессмысленный набор звуков, а потом все вернулось в норму, и так было несколько раз. 

Некоторые люди менее чувствительны к диссонансам. Полагаю, значительная аудитория нойз-концертов — именно такие. Я лично обожаю малую секунду, для кого-то она звучит максимально мерзко, а я могу купаться в этой дисгармонии. 

При этом слух, конечно же, тренируется. У Сакса описана интересная история одного дирижера, который попал в аварию, после восстановления сел за пианино и был очень недоволен тем, что оно частично расстроено. Окружающие думали, что он сошел с ума — пианино, естественно, было в идеальном состоянии. Но для него отдельный диапазон нот начал «съезжать», причем не равномерно: условно говоря, почти все ноты в нем съехали на четверть тона вверх, но одна, напротив, ушла вниз. Когда он смотрел на лист с нотами и воспроизводил музыку в голове, все было по-прежнему, но как только ее исполняли, получалась какофония. В итоге он восстановил слух, но сам факт поразителен. 

Я это все к тому, что мы еще очень многого не знаем — а скорее не понимаем — о наших отношениях с музыкой и о том, почему мы ее воспринимаем так, как воспринимаем. И далеко не факт, что мы все ее слышим хотя бы примерно одинаково.