Человек, который. Шесть песен о том, как не хочется быть автоматом, а хочется быть человеком — живым, не злым и настоящим. О том, как вполне неиллюзорное зло все это настоящее душит. В песне «Русский триллер» группа заглядывает в настоящее России из будущего, из 2040 года, где расстрелы журналистов — это норма. И этом мире тоже не все поняли, что что-то идет не так. Злободневный и больной альбом с сильным сонграйтингом, который заставляет слушать каждое слово.
Disclosure. Альбом заслуженных электронщиков, которые известны в первую очередь по синглам со звездами на фитах, а мне нравятся теми треками, которые на альбомах между этими синглами. Новый внезапный альбом — это как раз вот то, что между синглами. Никаких гостей, никаких узнаваемых сэмплов, просто упражнение в создании эклектичной танцевальной музыки, которая ни на что не претендует и просто выполняет свою развлекательно-настроенческую роль. Крутота.
Eeva. Классная московская нойз-рок группа, редкая на релизы, но в свое время так сильно впечатлившая меня концертами, что я до сих пор не могу отойти. Новый альбом довольно легкий по звуку и мелодичный, с экзистенциальными текстами о том, откуда берется агрессия, и как вообще жить, когда жить неинтересно. Музыка и тексты тут так причудливо переплетаются, что хочется переслушивать и как по кусочкам собирать пазл картины, которую транслирует в каждой песне Eeva.
Palehound. «Из плохого секса получается отличная шутка, из хорошего — плохая, потому что смешно, только если ты был там», — поет сочинительница песен под гитару Palehound. Она похожа на чуть менее саркастичную Кортни Барнетт: потому что тоже пишет в основном о бытовых вещах, использует фолк- и инди-рок приемы в музыке и остра на язык и изобретательна на метафоры. Эл Кемпер играет роль жизнерадостной подруги, которая во время разговоров на кухне о мальчиках/девочках мочит такие истории, что вечеринка продолжается до трех ночи, и особо веселой ее не назовешь, но истории впечатляющие.
Alaska Reid. Певица из Монтаны, которая в музыке довольно давно, а вот дебютный альбом только сейчас вышел. Это инди-песни под гитару о любви, спетые прекрасным голосом, и сопровожденные хрустальной перегруженной гитарой — вот буквально как в песне The 1975 Give Yoursefl A Try, настолько буквально, что я бы на их месте поговорил бы по поводу песни Аляски Always. Вы можете знать Аляску как девушку Эй Джей Кука, продюсера, музыканта и создателя лейбла PC Music, который он буквально на днях перевел в режим read-only.
Тейк недели: посмертные релизы
В этой рубрике я пишу всякую околомузыкальную фигню. Сегодня вспоминаю альбомы, вышедшие после смерти артистов.
В 2010 году Марк Линкус, автор проекта Sparklehorse, покончил с собой, не выдержав многолетней борьбы с депрессией. Примерно за год до этого он засел в студию со Стивом Альбини и начал писать новый альбом своей группы.
Музыка Sparklehorse всегда была для меня концентрацией боли, даже если в текстах там ничего такого найти было нельзя. Это проекция моего друга, который мне их и показал — он искренне фанател, а я считался с его мнением. Фанател настолько, что сделал флэш-игру, в которой нужно было бить панду поварешкой под Apple Bed. Пандой был, естественно, сам друг, не дурак по отношению к селфхарму и ненависти к себе был и я; мы выживали в этот позднеподростковый период как могли.
Я не был суперфанатом Sparklehorse, я был суперфанатом своего друга, а в их музыке больше ценил дуэты с Пи Джей Харви (я ценил вообще все, к чему она притрагивалась) и рефрен в песне Piano Fire, под который очень хочется прыгать. Вот как Клои из первой части Life Is Strange прыгала под эту песню на кровати в самом начале игры.
Спустя 13 лет брат Маркуса довел работу до конца и готовится выпустить финальный альбом Sparklehorse, собранный из той самой сессии с Альбини. Уже доступны три песни. Вот одна из них:
Когда я слышу новые треки Sparklehorse сейчас, я думаю о том, что если бы он не сохранил записи, не попал в студию, не довел бы хоть какую-то часть работы над альбомом до более-менее финальной стадии, то я бы сейчас не вспоминал эти моменты из своей жизни и не переживал глубокие и всеобъемлющие чувства. Каким окажется этот посмертный альбом, даже уже не слишком важно — это просто документ истории, а не продукт в индустрии развлечений.
Точно так же я отношусь ко многочисленным посмертным альбомам Лил Пипа, тоже важного музыканта в моей жизни. У него их вышло значительно больше, чем при жизни, но этому есть простое и понятное объяснение: большая карьера Пипа даже толком и не успела начаться, многие его записи жили только на саундклауде и были основаны на неочищенных по правам сэмплах эмо- и постхаркдор-групп. Значительная часть этих посмертных релизов — просто восстановление справедливости и возможность послушать песни, которые сделали из Лил Пипа андеграундную легенду.
Есть, конечно, уникальные случаи, когда наследники идут против воли автора. Ситуация с Принсом — идеальная тому иллюстрация. Артист с крайне сложными отношениями с музыкальной индустрией (свою войну с Warner в 1993 году он иллюстрировал надписью Slave на своей щеке) и открытым неприятием к стримингам и ютубу вдруг после смерти появляется во всех каталогах всех сервисов: это ненормально и наплевательски по отношению к его воле, которую он довольно ярко выразил. Есть истории с откровенно халтурными релизами/фитами погибших рэперов, но большого вреда я в них не вижу.
Никому плохо от посмертных релизов Тупака или Бигги Смолза не стало, напротив, многие песни с них дополнили канон этих артистов. Наверное, от посмертных фитов Тентасьона кому-то все же поплохело, но их просто можно не слушать, а для архива сгодится. А в случае с Маком Миллером и вовсе вышло, что чуть ли не лучший его альбом вышел уже после смерти артиста.