Электроника, Суфьян Стивенс и кавера на Paramore

Тейк недели — про Нойза и песню «Девочка-скинхед»

Sufjan Stevens. Самый душеспасительный альбом недели от великого барда, который за месяц до выхода Javelin обнаружил, что не может пошевелиться из-за синдрома Гийена - Барре (прогноз хороший, но концертов не ждем в ближайший год). Альбом берет немного от экспериментов Суфьяна с синтами и аранжировками на The Ascension, но куда ближе к Carrie & Lowel и другим его тихим и интимным работам, по которым лично я уже очень соскучился. 

Max Cooper. Яркий представитель когорты электронных музыкантов, чья музыка хоть и опирается на танцполы, но более подходит для одиночного и интроспективного прослушивания, выпускает необязательную ипишку, которая звучит не хуже основополагающих работ. Купер, как и прежде, дает Джона Хопкинса больше, чем сам Джон Хопкинс, увлекшийся психоделическими экспериментами, а работа с вокалом на ипишке возвращает его музыке ощущение жизни, которое легко потерять в тщательно продуманных синтезаторных партиях.  А трек Swapped — это просто великолепное индустриальное техно без оговорок, которого я давно от Купера не слышал. 

Pangaea. Танцевальный альбом как раз для танцполов, который опирается на классику британской электроники (всякий там тустеп и прочее), и сделан по всем ее канонам, только вот без желания воссоздать ощущение «как тогда». Трек Bad Lines звучит почти как евроденс девяностых, но останавливается ровно в шаге от ттго, чтобы казаться неудачной пародией: нет, просто звук прикольный, и никаких Planet of The Bass. 

Paramore. Ремикс-альбомы редко бывают интересными, если это, конечно, не ремиксы Трента Резнора на песни Трента Резнора. Paramore все же нашли удачный подход — это, по сути, альбом каверов на их последнюю (и очень классную) пластинку This Is Why. Кавера записали лучшие люди — от Foals до Джулиен Бейкер и Роми, и все подошли довольно серьезно, а не просто переиграли на гитарке. Отличный повод разобраться, работают ли новые песни в новом прочтении (работают, особенно у Wet Leg классно получилось). 

мс улыбочка. Нарочито наивные считалочки, спетые нарочито детским голосом с нарочито детскими аранжировками, от которых почему-то очень больно. И даже понятно почему: это песни о боли взросления, которая где-то проговаривается напрямую, где-то — просто незримо висит в воздухе. «Когда я крикнула, все закричали, я не одна в своей печали», — эта строчки мс улыбочки нескоро забудется, не говоря уже о песне от лица заброшки. 

heka. Оглушительно тихие песни о любви и о потере связи с собой. Хека поражает умением работать с тишиной и пространством, ее новая запись укутывает и убаюкиевает — а когда вслушиваешься в строчку I’m the thorn in your side and you’re in mine, то модно и прослезиться. 

Mary Lattimore. Главная арфистка независимой музыкальной сцены записала альбом-посвящение месту, которое ты застаешь в увядшем, но все еще очаровательном состоянии, но точно знаешь, что оно скоро исчезнет. Для Мэри таким местом стал полузаброшенный отель в Хорватии, но значения это никакого не имеет: представьте старый ДК или кинотеатр перед тем, как его снесут или реновируют.

Heatmiser. До того, как Эллиотт Смит стал тем Эллиоттом Смитом, которого мы знаем, он играл и пел в постхардкор-группе Heatmiser, которая звучит ровно как постхардкор-группа середины девяностых. И пел он там совсем не так, как мы привыкли. Альбом The Music Of Heatmiser — это компиляция редких песен группы, живых выступлений и студийных записей, которые складываются в общую картину, рассказывающую о том, что это за группа была и как она звучала. Я очень люблю Heatmiser и вам рекомендую ознакомиться. 

Тейк недели: про проблемные песни

В этой рубрике рассылки я пишу всякие штуки про музыку, которые меня по тем или иным причинам беспокоят. Сегодня — про предъявы к Нойзу Эмси из-за песни «Девочка-скинхед».

Тема вечная, как осень: музыкант когда-то давно написал «дерзкую» песню на взрывоопасную тему, спустя годы дискурс в той среде, в которой музыкант существует, изменился, и к песне появились вопросики. А у аудитории, которая выросла на этой песне, в ответ на вопросики возникла совершенно обратная реакция.

Текущий эпизод касается песни «Девочка-скинхед» Нойза Эмси. Ника Водвуд, которую я безмерно уважаю за ее деятельность, и которая лично мне своими видео много чего объяснила, обратила внимание на ее текст, довольно проблематичный. Герой песни рассказывает о девушке по имени Зульфия, которая придерживается неонацистских взглядов. Учитывая год выхода песни (2008) и популярность бонов в то время, ситуация не то чтобы нереалистичная: в своей школе в конце девяностых я видел ровно такую же историю.

Проблематичность этой песни объясняется довольно просто: Нойз высмеивает не скинов, а девушку, которую эти же скины с радостью и побили бы, которая по каким-то причинам выбирает идентифицироваться с ними. Ну и шутки про усы Зульфии — даже в 2008 году это было низко (песня на самом деле еще старше, она написана в 2003-м).

Интересный момент: песня открывается словами «Я ненавижу музыку белых и их самих», сказанными от лица альтер-эго Нойза по имени Мумба. Не особо, да? Но дальше будет хуже. Это отсылка к словам Дельфина из песни «Отсос» с одного из альбомов Bad Balance, которые звучат так: «Я ненавижу музыку черных и их самих».

Влад Валов утверждал, что Андрей сказал это всерьез. Сам Дельфин объяснял это иначе: «Это присущий определенному возрасту молодежный радикализм. Лишний повод поговорить. Что-типа того. К счастью я так не думаю и никогда так не думал».

Есть еще одна похожая песня — это трек «Зачем ты под черного легла» группы Alai Oli. Я очень хорошо помню свои эмоции, когда первый раз ее услышал. Да, очевидно (мне), что это сатира. Проблема в такой сатире точно такая же, как и в ироничных зигах. Вне контекста (а иногда и в контексте) выглядят они как настоящие, и если близкая к тебе аудитория подмигивание поймет, то люди на отдалении — не совсем. Мне почему-то это было очевидно довольно давно.

Подобные песни есть и в западной музыкальной культуре. Мик Джаггер писал Brown Sugar о сексе с чернокожей девушкой в довольно стремных выражениях. Джаггера спрашивали об этом не раз, и он говорил, что сейчас, конечно, такое не написал бы и сам себя зацензурировал. Кит Ричардс, напротив, обращал внимание, что песня-то об ужасах рабства и сексуального насилия. Не изучал подробно сетлисты The Rolling Stones, но когда я был на них несколько лет назад, Brown Sugar они не играли.

Ни один музыкант не обязан быть сверхаккуратным в формулировках. Сатира — вполне легитимный прием для сонграйтинга, и я могу найти с десяток песен, написанных по той же схеме, что и треки Alai Oli и Нойза. Но эти приемы должны быть удачными и не вызывать кринжа, а они вызывают — и в первую очередь у той аудитории, которая эти песни слышит сейчас, вне контекста того времени, когда они создавались. Нойз сейчас продолжает петь строчку про усы девушки по имени Зульфия в 2023 году без какой-то заметной (поправьте, если это не так) рефлексии. Вот в этом проблема, а не в том, что он когда-то написал такую песню.

Есть множество инструментов работы со своим старым творчеством. Некоторые эмо-группы, у которых половина творчества посвящена тому, как они ненавидят своих бывших, открыто это проговаривают: это образ, это те эмоции, которые существуют, которые мы испытываем, но это не руководство к действию и не одобрение этих эмоций. С песней в стриминге ты уже ничего не сделаешь, а вот пояснить на концерте всегда можно — и группа La Dispute, например, так делает, а вот Glassjaw нет, хотя их музыке не помешала бы некая рефлексия. Ощущение, что я вырос, а группа нет.

Нойз, кстати, высказался. Получился рассказ о том, как его били скины, а не о претензиях к песне.

Песня "Девочка-скинхед", написанная в конце 2003, высмеивала бонов и ультраправых околофутбольщиков в максимально доступной им манере и била прямо в цель: после концерта в клубе я мог получить в табло, не успев сойти со сцены, а после наших уличных шоу фашня рыскала по Арбату, расспрашивая прохожих, "где тут эти козлы, что про скинов поют".

Все очень хорошо, Ваня, но эта песня — не о скинах и ультраправых. Она о девушке по имени Зульфия, которая изображает из себя неонацистку. А в антифашистских взглядах Ивана, я думаю, никто не сомневается, и нет нужды их потверждать. У него есть песня «Эдем 14/88», в которой хоть и цитируется нацитстское приветствие, но посыл ее максимально однозначен и понятен безо всяких оговорок.

Никто не собирается никого «отменять»: от того, что Ника Водвуд запостит сториз с критикой кринжовой песни, Нойз не перестанет ни выступать, ни существовать. Культура отмены в русскоязычном пространстве — это когда тебя вырезают из фильма, потому что ты против войны. Я не знаю ни одного серьезного примера «отмены» за куда более серьезные вещи, чем дурацкая песня, недавний подкаст Насти Красильниковой про многочисленные кейсы #metoo в близких к нам кругах тому хороший пример.

В этом подкасте приводятся слова Алексея Пивоварова о том, что он понял серьезность харасмента только тогда, когда изучил кейс с депутатом Слуцким, а до этого не врубался в проблему. Есть ощущение, что те люди, которые сейчас последними словами кроют Нику в соцсетях, тоже что-то не до конца понимают. Ну или среди фанатов Нойза достаточно людей с правыми взглядами (что при такой широкой аудитории неудивительно). Быть против фашни и одновременно придерживаться антимигрантских и ксенофобских взглядов — это не противоречие, а вполне себе распространенная ситуация. Я хочу посоветовать всем защитникам Нойза сейчас все же чуток подумать и разобраться, а почему же эта песня все же может кого-то задевать даже несмотря на то, что Иван, конечно, не расист.