The National, Скриптонит и новая любимая инди-звезда
Тейк недели — про Пи Джей Харви
The National. Грусть, поставленная на поток, и доведенная до лучшей своей формы: именно так звучит новый альбом The National, группы, которую мы с вами все наверняка любим, но далеко не всегда теперь долго живем с ее новыми альбомами. Они то слишком дуэтные, то слишком экспериментальные по звуку, а хочется старого доброго погрустить. Вот First Two Pages of Frankenstein как раз про это, он даже звучит больше как альбом Тейлор Свифт, чем The National (недаром она тут поет), и это в нашем случае комплимент. Секрет хорошего альбома оказался банален: возьмите композицию песен попроще, как в Eucalyptus, рассказывайте истории, которые звучат как сценарии для сериала из Netflix про умеренно успешных, но очень грустных белых людей из Нью-Йорка, и просто не мудрите со звуком. Первые мурашки от музыки The National за долгое время. Лучшие песни — с Фиби Бриджерс.
Скриптонит. Король рэпа покорил Москву, добился всего, чего хотел, разгадал алгоритм залетания в стриминги, огляделся по сторонам и понял, что все это не приносит ему никакой радости. Виртуозная музыка и много саморефлексии и попыток понять, зачем Скриптонит все это делает, много разговоров про марихуану и про успех и его цену. Первая за долгое время работа рэпера, которая мне понравилась от начала до конца, но, тем не менее, работа без особо ярких хитов — не потому, что автор их не умеет или разучился писать, а потому что не хочет.
Indigo De Souza. «Ты можешь быть грубым со мной, я тебя не остановлю, ты можешь быть мудаком, я к этому привыкла», — поет Индиго де Суза на своем новом — и абсолютно прекрасном альбоме о выстраивании границ и понимании, что на всякую фигню вообще-то можно не соглашаться. Песня You Can Be Mean, которую я процитировал в начале, как раз об этом — о том, что ты конечно, можешь каком угодно говнюком, и я даже пойму, что у тебя доброе сердце, а все твои выходки — это из-за отца-абьюзера, но толку ноль, потому что со мной ты не будешь. Ну и по музыке это просто великолепный инди-рок.
Owen Pitch. Дружественный электронщик записал альбом, который он называет эмбиентом, а я бы назвал саундтреком к неснятому фильму о поисках затерянного рая. Название — это координаты точки в Атлантическом океане, которая на Google Maps была очень похожа на затерянный подводный город, а на деле оказалась просто артефактом спутниковой съемки. Звучит этот саундтрек как музыка, записанная под водой: бас давит, киты кричат, звуки размазаны и скомканы, но все безумно красиво. Самый самобытный, цельный и яркий релиз Owen Pitch, респект.
Мытищи в огне. Москвоцентричная панк группа звучит как совсем большая группа с панк-корнями, что твой тернстайл, не забывающая, откуда она и про что. Альбом, что называется, на все деньги — и по звуку, и по сочинительству, каждая песня кажется одновременно довольно бессмысленной, чтобы просто поугорать, и достаточно глубокой, чтобы работать не только на музыкальном уровне. Полагаю, концерты у «мытищ» просто ураганные.
Песочек. Многообещающая группа записала альбом, который целиком выражает ощущение сомнения в самом себе, ощущение тревожное и неприятное. Музыкальная форма — пост-панк, но не хмурый, а более позитивный, благодаря чему получается интересный контраст с текстами. Лучшая песня — «Кому ты сделал лучше» (ответ: никому, а хуже всем).
Что еще послушал: Jessie Ware (не понимаю восторгов, но красивая поп-музыка из восьмидесятых), «Жаль» (эмо)Б, Labrinth (слишком модный для меня сочинитель песен для кофеен), Susanne Sundør (круто, но надо глубже разбираться, не знаю что написать!)
Тейк недели: нам надо поговорить о голосе Пи Джей Харви
В этой рубрике я говорю про всякие околомузыкальные вещи, которые меня заботят. На этой неделе хочется поговорить про одну из самых важных исполнительниц в моей жизни.
Пи Джей Харви летом выпускает новый альбом, кандидат в альбомы года автоматически, и уже показала нам первую песню — поэтическую композицию A Child's Question, August, смысла которой вне контекста я не понимаю, но я и текста этой песни не понимаю.
На подпевках, кстати, Эдуард Лимонов, то есть Бен Уишоу, актер, который его играет в фильме Серебренникова.
О новой музыке Пи Джей Харви мы будем говорить позднее, поговорим о старой, точнее, об одном из нее незаслуженно недооцененных альбомов — White Chalk. Он вышел в странное время, когда Харви проходила трансформацию из поп-певицы времен Stories From The City в фолк-артистку. Трансформация началась, по крайней мере по звуку, еще на записи Uh Huh Her (тоже не слишком справедливо оцененной, сужу хотя бы по цифрам в Spotify, где на обоих альбомах у половины песен нет и миллиона стримов).
На фоне успеха «Историй» Uh Huh Her довольно хорошо продавался, но как будто не слишком запомнился: слишком уж он был разношерстным. Но на этом альбоме Полли Джин, которой тогда было 35, начинает принимать себя такой, какая она есть. Ключевая песня Who The Fuck? содержит такую строчку: «Я не такая, как другие девчонки, ты не сможешь выпрямить мои волосы».
Если вы внимательно следили за карьерой Пи Джей Харви, то вспомните, что волосы она как раз выпрямляла — вот ровно до этого альбома, и только на нем предстала натурально-кудрявой. Я был на концерте в поддержку этого альбома: Полли была яростной, бегала и прыгала, кричала. Спустя три года, в туре с White Chalk, я увидел просто другого человека: Полли выступала без группы, в одиночестве (что ей никто не нужен, она поняла еще в эпоху Rid Of Me), с волнистыми волосами, в глухом белом платье в пол.
Она играла на пианино — инструменте, который знала куда хуже, чем гитару или саксофон. Но самое главное — это то, как пела Пи Джей Харви на White Chalk. Высокий, тихий, подавленный голос, крайне необычный для ее поклонников. Можно вспомнить какие-то демки и редкие записи, на которых Полли пела похожим образом и раньше, но ее привычный голос совсем другой — более низкий, более сильный и уверенный, она прежде чаще кричала или шептала, но не пела так высоко и так приглушенно.
Для самой Полли ничего нового не было. Это и есть ее настоящий голос — она ровно так пела в хоре, да и говорит она примерно так же, мягко и тихо, и достаточно высоко. Например, именно таким голосом она рассказывает Джею Лено, как кастрировала барашков на ферме родителей.
И теперь таким голосом она поет песню When Under Ether. В лирике Пи Джей Харви довольно много обращений к гипотетическому материнству, она и размышляет о том, готова ли она стать матерью, а одна из ее важных песен и вовсе называется I Think I'm a Mother. При этом, как мы знаем, детей у Пи Джей Харви нет, сведения о ее личной жизни и романах обрывочны (Ник Кейв, Джош Клингхоффер, Винсент Галло, анонимная девушка — и не факт, что со всеми ними, кроме Кейва, у Харви были именно прямо романтические отношения, она персона не слишком публичная). Еще одна тема, связанная с материнством, которую можно услышать в ее творчестве — это аборт. Вот строчки из When Under Ether:
Я лежу на кровати / I lay on the bed
Ниже пояса раздета / Waist down undressed
Смотрю в потолок / Look up at the ceiling
Чувствую счастье / Feeling happiness
То, что мы слышим эту тему в этой песне, совершенно не означает, что Пи Джей Харви ее именно об аборте писала. I Think I'm A Mother тоже можно так воспринять, например, но далеко не только так.
«Очевидно, что вы это слышите, но для меня эта песня не связана с чем-то конкретным, типа аборта. Это же не просто слова, это песни. Они живут своей жизнью, на самом-то деле». И в этом главная магия музыки — в том, что песни живут своей собственной жизнью вне зависимости от воли автора и слушателей.
Но тем не менее, именно на White Chalk Пи Джей Харви начала новый этап своей карьеры, в котором она больше ни в кого не играла — ни в рок-звезду, ни в поп-певицу. Ей как будто перестало быть интересно, что о ней подумают, и она окончательно стала той, кого из нее готовили в арт-колледже — художницей в широком смысле этого слова, человеком, который пропускает через себя мир и выдает свою незамутненную реакцию на него.
После White Chalk Пи Джей Харви практически не писала песен о любви. Let England Shake посвящен Великобритании и ее национализму, это жесткая, критическая работа, которую лучше всего понимаешь именно с островной песпективы. Hope Six Demolition Project — это вообще ближе к социальной критике.
И вот опять, на новой песне A Child's Question, August Пи Джей Харви поет Love Me, Tender, цитируя одну из главных строчек о любви в истории популярной музыки. И не случайно — песня лирически связана с поэтическим сборником Полли Orlam, в котором есть персонаж по имени «Женщина-Элвис». И голос, которым она поет эту песню — это тот же тихий и высокий голос времен White Chalk, настоящий голос Пи Джей Харви.
Альбом выходит 7 июля.